Да, это снова я. Соскучились? Мама сидит тихонько в уголке с планшетом, она откопала мои старые фотографии и теперь обрабатывает их. Усатые, пользуясь моментом, устроились около нее и балдеют.
А меня сегодня впервые оставили на улице одного. Но лучше по-порядку.
Ранним утром, совсем ранним, часа 4 было, папа стал собираться на работу. Мама спала. Я счел своим долгом разбудить ее и указать на то, что папа уходит, не рановато ли? Мама поворчала, оделась и… повела меня на улицу. Нет, нет, я не хотел… хотя… о, деревце, привет, помнишь меня? О, а это моя лужайка! Давай бегать, играть, ну и что, что темно! Не бойся, я ведь с тобой! Ну вот, все правильно, побежали. Утренняя пробежка – залог здоровья!
Домой вернулись, когда я устал. Папа уже позавтракал, поцеловал маму, потрепал по голове меня (а где мой поцелуй, я не понял?) и ушел. Ну и странный же график у этих людей. А мы снова легли спать. Усатые нагло пристроились на освободившемся месте на кровати, но я не стал их гнать. Лень.
Поздним утром я проснулся от того, что в глаза ударил свет. Не сильно приятное пробуждение. Я не люблю спать, когда светло. Вся семья разделяет мои предпочтения, поэтому в нашей спальне светонепроницаемые шторы и до тех пор, пока мы не выспимся, у нас ночь. Удобно. А тут мама шторы раздвинула, собирается куда-то.
Сходил проверить миски. Вода есть, еды нет. Сижу, грустно смотрю на воду, но не пить мне хочется, совсем не пить. Мама подошла. Тоже посмотрела на воду. Сказала, что я напустил туда слюней и, забрав обе миски, ушла на кухню. Зашуршал мешок. Ага! Сейчас будем кушать! Через минуту передо мной поставили миски, чистая водичка и еда, еда, еда! Смотрю на них, жду, когда можно начать трапезу. А мама… убежала собираться дальше, забыв про меня. А я кушать хочу, уже слюнки потекли от божественного запаха, но сижу. Жду. Через некоторое время пробегает мимо, смотрит удивленно, спохватывается “Можно!”. Ну наконец-то! Так и помереть от голода недолго, рядом с полной миской.
Пока ел, убежала мама. Так быстро, что я даже попрощаться не успел. Ну вот, пойду расскажу про свою печаль усатым. Усатые презрительно молчали, сидя на подоконнике ко мне спиной. Не отзывались. Или обиделись за то, что я на них вчера наступил (на обоих сразу, а нечего под ногами крутиться), или та птичка за окном куда интереснее, чем я со своими проблемами.
Вернулась мама скоро, но я все-равно успел соскучиться. Странно… понять не могу, что же в ней изменилось. Смотрю, лоб морщу, а подойти не решаюсь. Поставила пакет с покупками на пол, присела и говорит “Это я, дурачок! Я в парикмахерской была, не переживай.” Ах, ну да, вот в чем странность – шерсть на голове, которую я так люблю перебирать и которую они называют “волосы” стала ярче и короче. Ну ладно, тогда иду обниматься. И разбирать покупки.
Пока разбирал покупки, мама сидела заполняла какие-то бумажки. Ворчала, сверялась с разными коробочками на стенах, записывала. Я уже расставил все покупки в красивый ряд на полу, ей осталось только убрать их по местам.
И мы пошли гулять. Шли сегодня странным маршрутом, дерево – лужайка – поиграли – дорога, но не домой. Смотрю вопросительно. “В зоомагазин!” – сказала мама. Аааа, ну этот путь я знаю, пойду первый, покажу. Чтоб не заблудилась. Иду красиво по улице, рядом, стараюсь как учили. А тут листик по носу – “бац!”. Я его зубами, а он убежал. Оглядываюсь, а все яркие листики по дороге кружаться, так быстро, так весело! Я играю с ними, ловлю и отпускаю, зубами, лапами, на самый шустрый листик даже сел! А мама смеется и называет меня “Лосяш” и ведет дальше.
В Зоомагазине я познакомился с лохматой тумбочкой. Тумбочка высунула красный язык и заинтересованно смотрела на меня. Но мне она не понравилась, я сразу пошел к знакомому стеллажу и стал выбирать себе игрушки. Пока выбирал, тумбочка подошла поближе. Я покосился на нее, но игрушки интереснее, поэтому продолжил складывать все, что нравится в мамины руки. Мама тоже смотрела на тумбочку, называла ее “какой толстый пекинес!”, а мне говорила, что я “фанат канатов” и обещала купить корабельный трос.
Пока мы тихо сидели около игрушек, прибежала хозяйка тумбочки. Схватила ту на руки (у бедняги аж зубы клацнули, как только язык не прикусила) и как заорет “Ой, я боюсь, я боюсь, он сожрет мою пипочку!” Пипочку?! Хахаха, Пипочку! Мы с мамой от неожиданности аж сели. Стали уверять громкую тетеньку, что я не кусаюсь, что я щенок и вообще нам ее “пипочка до лампочки”. Я усиленно вилял хвостом, показывая какой я хороший, а про себя молился, чтоб тетенька кричала потише. Ушам же больно. В конце концов, меня так достали ее крики, что я применил коронный номер (всем нравится!) – лег и закрыл лапами морду. Смеялись все – мама, знакомые продавцы, которые за меня тоже заступались, а тетенька, наконец, затихла и пошла с тумбочкой на руках в другой конец магазина. Какое блаженство.
Но поход в магазин был испорчен. Мама взяла все выбранные игрушки и сказала “К кассе!”. Эй, я же не закончил! Я хочу еще повыбирать! Ну пожааааалуйста! Но она была непреклонна. Расплатилась и повела меня на улицу. Тогда я стал тыкаться носом в пакет, намекая, что сам могу понести свои игрушки. Выдала одну. Ладно, если хочешь, то неси сама, мне для тебя не жалко, а это плетеное колечко я заберу.
Люди на улице оглядываются, улыбаются, какая-то девушка говорит ребенку “Смотри, собачка свою игрушку сама несет!” Да, я сам, я взрослый! И маме приятно.
Подошли к какому-то зданию. И тут, вот сюрприз, она привязала мой поводок к перилам, подальше от входа. Эй, что такое? Приказала сидеть. Прям тут, на улице, где люди? Ладно, сяду… Еще раз говорит “Сидеть!” (ну сижу я, сижу!) и “Ждать!” Оп-па. Раньше я ждал не один, а с папой. А где папа? Он сейчас придет?
Папа не пришел. Мама положила рядом со мной пакет с игрушками и кормом для усатых и зашла в здание. Сквозь прозрачные стены я ее видел, подошла к высокому столу с окнами и стала отдавать свои бумаги в окно. Стояла долго, я сидел, смотрел. Вдруг ее обидят там. Мимо ходили люди, кто-то заходил то же в здание, кто-то проходил дальше. Ко мне никто не подходил, ну и хорошо, я нервничать начинаю, а вот недалеко собрались несколько и стояли пальцами на меня показывали. Я взглянул на них пару раз и вернулся к наблюдению за мамой. А ты уже шла к выходу и вот, открыла дверь, спустилась по ступенькам и подошла. “Хорошо сидел?”, спрашивает. “Хорошо! Лучше всех!”, вилять хвостом сидя тяжело, поэтому виляю всей задней частью тела. Даже игрушку свою от радости выронил, но быстро спохватился и подобрал. Пока мама отвязывала поводок и рассказывала, что ходила оплачивать налоги и мою школу, подошли те подозрительные люди. Эй, эй, куда идете? Игрушку я выплюнул, встал перед мамой. Мало ли. Стоят, смотрят на меня. “Девушка, говорят, скажите, а кто это?” Мама, явно уставшая от таких вопросов, отвечает “Английский мастиф, щенок”. Один хотел подойти ближе, но остальные попались умные, не трожь собаку, говорят, нервируешь. Я не нервничаю, я настороже! Мы забрали пакет, игрушку и пошли в сторону дома. Вслед полетел вопрос “Девушка, а вы на внедорожнике ездите?” Ой, ну зачем, зачем больную тему-то задевать… Она же только вчера забрала машину из очередного сервиса, где ничего не смогли сделать, и снова переживала! Но мама держалась молодцом, обернулась и сказала “Да. На огромном. У меня комплекс Наполеона”. Хммм, а что это? Болезнь такая? Не нужно болеть. Придем домой – спрошу усатых, они умные, много знают.
По пути домой снова забрал свою игрушку, нес. Зашли на лужайку, побегали, отработали новую команду “Барьер!”. Поиграли, даже за листиками погонялся. А когда устал, забрал с травы игрушку, позвал маму и мы двинулись в сторону дома. А теперь мама сидит с фотографиями, а я… а я тоже отдыхаю, смотрю мультик про кота Леопольда.
Это я, в первый день с мамой, совсем маленький:
