Будни ветеринара-сыщика

У меня всегда было такое ощущение, что моя работа похожа на работу сыщика. Эдакий Шерлок Холмс в миниатюре и в форме. Мы получаем информацию с помощью допроса свидетеля, обрабатываем ее, ищем доказательства, раскрываем дело – и вуаля! – назначаем наказание для заболевания. Глупо, конечно, но ассоциация именно такая.
Вот, есть несколько случаев, с которыми я ломала голову эти несколько недель.


Приходила ко мне собака, пшеничный скотч-терьер Боб. Хозяйка жаловалась, что Боб в последние пол-года сильно линяет, а новая шерсть не растет и в итоге он почти лысый. Когда его поставили на стол и мы с ним знакомились, я заметила одну довольно неприятную вещь – у него огромный лысый живот. И хозяйка утверждает, что он в последнее время очень много пьет и писает, а ест за четверых. В голове сразу откладывается несколько версий, которые надо проверить – первая, это синдром Кушинга, вторая – правосторонняя сердечная недостаточность, когда жидкость накапливается в брюшной полости и возникает асцит. И третья – асцит по другому поводу, который надо найти. Первым делом я решила сделать УЗИ, проверить, а жидкость ли там и рентген, оценить размеры сердца. И что я вижу – нормальное сердце и абсолютное отсутствие жидкости с брюшной полости. Это грустно, потому что в этом случае мне осталось взять кровь и мочу и подтвердить синдром Кушинга, что и было сделано. Теперь хозяйка ищет назначенное лекарство, чтобы хоть немного поддержать Боба. Это очень грустный случай, замечательная собака с чудесной адекватной хозяйкой, которая его очень любит, они пришли просто потому, что он лысеет, а ушли с приговором. Знаете, у меня был такой случай примерно в то же время (здравствуй, закон парных случаев!), но там хозяйка-медик 7 лет кормила собаку дексаметазоном по своему усмотрению и докормила до того, что шарпей стал ГЛАДКИМ, у него просто пропали все складки. И в том случае это скорее уверенность человека, медленно убивающего животное, что он все делает правильно. И в том случае уже не было выбора, потому что организм шарпея настолько “подсел” на таблетки, что слезть с них означало обречь собаку на то, что она будет быстро и болезненно гнить по всей поверхности кожи, даже при уменьшении дозы. Да и кормили они по причине аллергичности собаки, что им 7 лет назад сказал мой коллега. Так вот и получается – на таблетках нет аллергии, нет иммунитета, нет надпочечников и гипофиза. И получается так, что он умирает из-за этих таблеток, умирает без них и сделать ничего нельзя. А в случае Боба, он и его хозяйка виноваты лишь в том, что он родился терьером с предрасположенностью и никто из них не знал и даже не предполагал, что все так кончится.


Еще трагичнее получилось у старушки с дворнягой Прохором. Прохора она лет десять назад спасла с улицы, жила в клиниках, леча его от парвовирусного энтерита и ей говорили, что он умрет. Но стойкая женщина вытащила его с того света, буквально своими руками, когда от него уже все отказались. Знаете, в наших руках находятся жизни живых существ, это огромная ответственность, и я считаю, что выносить приговор это очень-очень тяжело, а вот некоторые мои… не хочу называть их коллегами, любят опустить руки и сказать – ваш питомец умрет, до свидания. Не “давайте прекратим его страдания” или “можно попытаться, но бесполезно”, а именно “он умрет и мы его дальше лечить не видим смысла”. Нет, большинство врачей очень ответственно относятся к такому алмазу, как жизнь, но вот есть меньшинство, которых хочется утопить в унитазе, честно.
Так вот, о Прохоре. Жил он не тужил, десять лет прожил и все, что его беспокоило, это периодические диареи, да очень плотное, я бы даже сказала, чересчур упитанное, телосложение. И ко мне они попали просто потому, что он сходил жидко, да однократно была рвота. А я же не могу прописать Энтеросгель и отправить восвояси, мне же надо у старой толстой много пьющей собаки проверить уровень глюкозы и взять мочу. А потом перепроверить еще пару раз, когда диарея со рвотой прошла. И сообщить хозяйке – у вас собака диабетик, уровень глюкозы растет, вам нужно провести такое-то лечение, провериться еще раз и если все плохо, сажать собаку на инсулин. Вы знаете, как она на меня смотрела? Я почувствовала себя полной свиньей, женщина не ожидала, они не просила ставить диабет ее любимцу, она просто хотела, чтобы понос прошел. Нет, она ничего такого не сказала, она поблагодарила и попросила вести их при подборе лекарств и диеты, но это выражение ее лица, когда я высказала сначала предположение, а потом добила окончательным диагнозом, оно выражало такое глубокое потрясение и такую скорбь, что хотелось спрятать голову в песок. Знаете, это чувство, когда влез туда, куда не просили, сделал лучше, а все-равно виноват? Вот это оно. Но вместо этого я объяснила ей, что это не смертельно и теперь мы с Прохором видимся намного чаще, чем тому хотелось бы. Да, я рада, что выявилось все на той стадии, когда еще можно помочь, но иногда люди просто не ожидают, что придут с одной проблемой, вроде пустяковой, а им скажут – все хуже, чем вы думали.


А окончательный финиш был вчера, когда ко мне принесли собаку, у которой просто была колика, и я захотела убедиться, что в желчном и почках нет камней, чтобы назначить спазмолитики с чистой совестью. Ткнула датчиком УЗИ в печень и нашла опухоль. Это было так неожиданно, что я, рассмотрев ее хорошенько, сама себя спросила “это что за хрень? здесь этого быть не должно!” Кстати… колика была кишечная.


Не все хорошо и мило в работе ветеринарного врача, в нашей профессии есть и та сторона, которую видеть никому не хочется. Я стараюсь рассказывать вам хорошие истории, добавлять оптимизма и позитива, но если начистоту – грустных историй тоже немало, и если я говорю о своей работе, их не стоит пропускать. Все случаи меня чему-то учат, и хорошие, и плохие, они играют большую роль в моей жизни, так пусть они хранятся не только в моей голове и картотеке.

Метки: , , . Закладка Постоянная ссылка.

Добавить комментарий